Княгиня Трубецкая (Некрасов)
Очень краткое содержание[ред.]
Российская империя, 1826 год. Княгиня Трубецкая покинула Петербург и отправилась в Сибирь к мужу-декабристу, осуждённому на каторгу.
Отец-граф сам подготовил возок для дочери, но рыдал, провожая её. Княгиня прощалась с родным краем, с Петербургом, где прошла её счастливая молодость. В пути ей вспоминались балы, детство, путешествия по Италии с мужем. Дорога была долгой и трудной — двадцать дней до Тюмени, потом ещё десять дней.
В Иркутске княгиню встретил губернатор, старый знакомый её отца. Он пытался отговорить её от поездки, описывая ужасы каторжной жизни, суровый климат, нищету и позор. Губернатор предупреждал, что она должна будет отречься от всех прав — дворянских и имущественных. Княгиня была непреклонна и готова подписать отречение.
Я вас старался напугать.
Не испугались вы!
И хоть бы мне не удержать
На плечах головы,
Я не могу, я не хочу
Тиранить больше вас…
Я вас в три дня туда домчу…
...
Эй! запрягать, сейчас!..
Подробный пересказ по частям[ред.]
Название пролога, названия частей и их деление на главы — условные.
Пролог. Отъезд княгини[ред.]
Морозной зимней ночью 1826 года граф-отец готовил возок для дочери. Он сам проверил его прочность, впряг шесть лошадей, зажёг фонарь внутри, поправил подушки и постелил медвежью полость в ноги. Повесив образок в правый угол, старик зарыдал.
Часть 1. Путь в Сибирь[ред.]
Прощальный монолог княгини[ред.]
Княгиня прощалась с отцом. Она понимала, что разрывает его сердце, но другого выхода не было. Она просила благословения и прощения.
Бог весть, увидимся ли вновь.
Увы! надежды нет.
Прости и знай: твою любовь,
Последний твой завет
Я буду помнить глубоко
В далёкой стороне…
Не плачу я, но не легко
С тобой расстаться мне!
Княгиня говорила, что её зовёт другой долг — высший и труднейший. Она одела грудь сталью и просила отца гордиться ею.
Далёк мой путь, тяжёл мой путь,
Страшна судьба моя,
Но сталью я одела грудь…
Гордись – я дочь твоя!
Прости и ты, мой край родной,
Прости, несчастный край!
И ты… о город роковой,
Гнездо царей… прощай!
Воспоминания о прошлом в дороге[ред.]
Возок катился по городу. Вся в чёрном, мертвенно бледная, княгиня ехала одна. Впереди скакал секретарь отца в крестах с прислугой, расчищая дорогу криками и свистом бича.
Ямщик миновал столицу, путь предстоял далёкий. Стояла суровая зима. На каждой станции княгиня сама выходила, требуя скорее перепрягать лошадей, и щедро сыпала червонцы ямщикам. Едва на двадцатый день добрались до Тюмени, ещё десять дней скакали дальше. Секретарь заметил, что даже государь так не ездит.
Душа княгини была полна тоски, дорога становилась всё труднее, но грёзы её были мирны и легки — ей приснилась юность. Она увидела богатый высокий дом на берегу Невы с обитой ковром лестницей и львами перед подъездом. В пышном зале проходил детский бал. Ей вплели алые ленты в русые косы, принесли цветы и наряды невиданной красы. Папаша, седой и румяный, повёл её к гостям.
Потом приснился другой бал — перед ней стоял красавец молодой и что-то шептал. Затем снова балы, где она была хозяйкой, принимая сановников, послов, весь модный свет. Они уезжали. Перед ней открылась чудная страна — вечный Рим. Они бродили по Ватикану, посещали дворцы, развалины, музеи. Слушали шум моря, взбирались на горы. Эти дни прогулок и бесед оставили в душе неизгладимый след.
Суровая дорога в Сибирь[ред.]
Радужные сны исчезли, перед княгиней возник ряд картин забитой, загнанной страны: суровый господин и жалкий труженик-мужик с понурой головой. Ей снились группы бедняков на нивах и лугах, стоны бурлаков на волжских берегах. Полная наивного ужаса, она не ела, не спала, засыпая спутника вопросами. Тот коротко отвечал: «Ты в царстве нищих и рабов!»
Она проснулась — впереди послышался печальный кандальный звон. Это шла партия ссыльных. Княгиня велела кучеру остановиться и дала им денег. Долго потом мерещились ей их лица. Та партия, где был её муж, тоже здесь прошла, но вьюга замела следы.
Мороз усиливался, путь становился пустыннее. На триста вёрст попадался какой-нибудь убогий городок. Под кровлю всех загнал мороз. Собор, на выезде острог — и городок исчезал. Направо горы и река, налево тёмный лес. Больной усталый ум кипел, тосковало сердце. Горы пропали, началась равнина без конца. Ямщик-бурят сказал: «А вот и тундра!» Княгиня думала с тоской: сюда жадный человек идёт за золотом. Хуже всего в руднике глубоко под землёй — там гробовая тишина и безрассветный мрак.
Часть 2. В Иркутске[ред.]
Встреча с губернатором[ред.]
Два месяца бессменно день и ночь в пути катился возок, но конец пути был всё ещё далёк. Спутник княгини под Иркутском захворал. Прождав его два дня, она помчалась дальше одна. В Иркутске её встретил сам начальник городской — высокий седой бригадир, сухой как мощи и прямой как палка, в крестах и мундире. Он поспешно подскочил и отворил дверцы возка. Княгиня потребовала лошадей в Нерчинск.
Попытки губернатора отговорить княгиню[ред.]
Губернатор просил помедлить час — дорога дурна, нужно отдохнуть. Она отказалась. Он сказал, что имел счастье знать её отца, семь лет служил при нём, и готов к услугам его дочери. Княгиня повторила требование. Губернатор признался, что с последней почтой прислана бумага — ей было бы вернее вернуться. Княгиня настаивала. Губернатор заявил, что здесь он царь. Он говорил, что её отъезд убил графа, просил вернуться. Княгиня отвечала, что исполнит решённое до конца — её зовёт долг высший и святей.
Губернатор описывал ужасы, ожидающие её: бесплодная сторона, восемь месяцев зимы, люди с клеймом, ужасный тюремный дом, глубокие рудники.
Вам не придётся с мужем быть
Минуты глаз на глаз:
В казарме общей надо жить,
А пища: хлеб да квас.
Пять тысяч каторжников там,
Озлоблены судьбой,
Заводят драки по ночам,
Убийства и разбой;
Губернатор уверял, что тот климат убьёт её, описывал страшный край. Он просил вспомнить молодость, говорил, что она умрёт, но сперва измучит мужа. Княгиня отвечала, что не принесёт слёз в проклятую тюрьму — она спасёт в нём гордость, даст ему силы.
Покинув родину, друзей,
Любимого отца,
Приняв обет в душе моей
Исполнить до конца
Мой долг, – я слёз не принесу
В проклятую тюрьму —
Я гордость, гордость в нём спасу,
Я силы дам ему!
Губернатор советовал вернуться в свет, где балы, блестящий двор, свобода и почёт. Княгиня благодарила за совет и говорила, что там теперь рай, расчищенный Николаем.
Там люди заживо гниют —
Ходячие гробы,
Мужчины – сборище Иуд,
А женщины – рабы.
Что там найду я? Ханжество,
Поруганную честь,
Нахальной дряни торжество
И подленькую месть.
Победа княгини и отъезд[ред.]
Губернатор молчал. Назавтра был тот же разговор. Истощив все убеждения, он долго ходил по комнате и наконец сказал: пусть будет так, но, сделав этот шаг, она лишится всего. За мужем поскакав, она должна подписать отречение от прав. Княгиня ответила, что не дорожит правами.
У вас седая голова,
А вы ещё дитя!
Вам наши кажутся права
Правами – не шутя.
Нет! ими я не дорожу,
Возьмите их скорей!
Где отреченье? Подпишу!
И живо – лошадей!..
Губернатор ушёл и не был целый день. Когда спустилась тьма, княгиня, слабая как тень, пошла к нему сама. Её не приняли — он хворал тяжело. Пять мучительных дней прошло. На шестой он пришёл сам и круто заявил, что отпустить лошадей не вправе — её поведут по этапу с конвоем. Так месяцы пройдут в дороге. Он описывал этап — караул казаков с оружием, воров и каторжных в цепях. Отправится пятьсот, а до нерчинских рудников и трети не дойдёт. Княгиня сказала, что ждала этого. Она велела сбирать партию. Внезапно губернатор вскричал, что она поедет. Он закрыл рукой глаза, из-под руки на седой ус скатилась слеза. Он просил прощения — мучил её, но мучился и сам, имел строгий приказ преграды ставить. Он делал всё, что мог. Он старался напугать, но она не испугалась. Он не может и не хочет тиранить больше. Он домчит её в три дня и велел запрягать сейчас.