История одного города (Салтыков-Щедрин)/Сказание о шести градоначальницах
Очень краткое содержание[ред.]
Город Глупов, Российская империя. После того как из губернии прибыл рассыльный и увёз обоих самозванцев-градоначальников в сосудах со спиртом, глуповцы остались без начальства и впали в анархию. Они сбрасывали граждан с колокольни, громили заведения и топили людей в реке.
Первой попыталась захватить власть Ираида Палеологова — бездетная вдова винного пристава. Она напоила солдат, ворвалась в казначейство, ограбила казну и объявила себя градоначальницей. Но вскоре появилась новая претендентша — авантюристка Клемантинка де Бурбон, которую поддерживала польская интрига. Произошло сражение, и Ираидка взорвала себя вместе с награбленными деньгами.
Затем явилась третья претендентша — немка Амалия Штокфиш, которая легко победила опившуюся Клемантинку. Но польская интрига выставила новую кандидатку — Анелю Лядоховскую. Одновременно объявились ещё две претендентши: Дунька-толстопятая и Матренка-ноздря, которые бесчинствовали по городу.
Перебивши и перетопивши целую уйму народа, они основательно заключили, что теперь в Глупове крамольного греха не осталось ни на эстолько. Уцелели только благонамеренные... Решили действовать единодушно...
Глуповцы объявили ополчение против Дуньки-толстопятой, которая укрепилась на клоповном заводе. Ночью клопы изъели её до смерти. На седьмой день прибыл новый градоначальник Семён Двоекуров, который немедленно потребовал зачинщиков. Смута закончилась.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Начало анархии после исчезновения градоначальника[ред.]
Странные происшествия, совершившиеся в Глупове, не остались без последствий.
Не успело ещё пагубное двоевластие пустить зловредные свои корни, как из губернии прибыл рассыльный, который, забрав обоих самозванцев и посадив их в особые сосуды, наполненные спиртом, немедленно увёз для освидетельствования.
Этот акт административной твёрдости едва не стал источником ещё больших затруднений.
Едва узнали глуповцы, что они остались совсем без градоначальника, как, движимые силою начальстволюбия, немедленно впали в анархию. «И лежал бы град сей... в оной погибельной бездне... ежели бы не был извлечён...»
Анархия началась с того, что глуповцы собрались вокруг колокольни и сбросили с раската двух граждан, потом пошли к модному заведению и, перебив там стёкла, последовали к реке, где утопили ещё двух граждан.
Правление Ираиды Палеологовой и её гибель[ред.]
Измена не дремала, явились честолюбивые личности, которые задумали воспользоваться дезорганизацией власти. Представительницами анархического элемента стали исключительно женщины. Первой, кто замыслил похитить бразды глуповского правления, была бездетная вдова непреклонного характера, мужественного сложения, с лицом тёмно-коричневого цвета.
Никто не помнил, когда она поселилась в Глупове. Жила она уединённо, питаясь скудною пищею, отдавая в рост деньги и жестоко истязуя четырёх своих крепостных девок.
Во-первых, она сообразила, что городу без начальства ни на минуту оставаться невозможно; во-вторых, нося фамилию Палеологовых, она видела в этом некоторое тайное указание... злоехидная оная Ираидка начала действовать.
Не успели глуповцы опомниться, как Палеологова извлекла из ножен шпагу покойного винного пристава и, напоив троих солдат, вторглась в казначейство. Оттуда, взяв в плен казначея и бухгалтера, а казну обокрав, возвратилась в дом свой, бросая в народ медными деньгами. Когда на другой день проснулся чиновник, всё уже было кончено.
Он попытался вновь захватить бразды правления, но руки у него тряслись. В унынии он поспешил в городовое управление, но на дороге был схвачен и приведён пред Ираидку. Ираидка кричала на пленников, требуя признания её градоначальницей. Помощник градоначальника твёрдо отвечал, что признает её, только если она докажет, что её муж — здешний градоначальник.
Клементинка де Бурбон захватывает власть[ред.]
Участь чиновников была бы плачевна, если б не выручило их непредвиденное обстоятельство. В то время, когда Ираида беспечно торжествовала победу, некий штаб-офицер не дремал.
Руководясь пословицей «Выбивай клин клином», он научил некоторую авантюристку предъявить права свои. Права эти заключались в том, что отец её был некогда где-то градоначальником и за фальшивую игру в карты от должности той уволен.
Сверх сего, новая претендентша имела высокий рост, любила пить водку и ездила верхом по-мужски. Без труда склонив на свою сторону четырёх солдат и будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно.
Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Тимошку... потом пошли к Трубочистихе и дотла разорили её заведение, потом шарахнулись к реке и там утопили Прошку да четвёртого Ивашку.
Мужественных страдальцев повели к раскату. На улице их встретила предводимая Клемантинкою толпа, посреди которой бодрствовал неустрашимый штаб-офицер. Пленников немедленно освободили. Беспутная Клемантинка спросила, признают ли они её за градоначальницу, и помощник градоначальника мужественно ответил, что признает, если она докажет, что её муж — здешний градоначальник. Клемантинка двинулась к дому, в котором укрепилась Ираидка. Произошло сражение; Ираидка защищалась целый день и целую ночь. К утру следующего дня она начала ослабевать. Предвидя конечную гибель, она решилась умереть геройскою смертью и, собрав награбленные в казне деньги, в виду всех взлетела на воздух вместе с казначеем и бухгалтером.
Триумф и падение Амалии Штокфиш[ред.]
Вести о глуповском смятении достигли начальства. Велено было беспутную Клемантинку, сыскав, представить, а глуповцам крепко-накрепко наказать. Но известия о назначении нового градоначальника всё ещё не получалось. Между тем дела в Глупове запутывались всё больше. Явилась третья претендентша, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца жила у какого-то градоначальника в помпадуршах.
Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, но были остановлены именитым гражданином.
В это время к толпе подъехала на белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку.
Штокфиш, очевидно, заранее взвесила опасности своего положения... «Точно видели? и признаёте её за ту самую беспутную оную Клемантинку, которую велено, сыскав, немедленно представить?» — «Видели! признаём!»
В этот день весь Глупов был пьян. Беспутную Клемантинку посадили в клетку и вывезли на площадь. Легкость, с которою толстомясая немка Штокфиш одержала победу, объяснялась очень просто. Клемантинка, как только уничтожила Ираидку, так сейчас же заперлась с своими солдатами и предалась изнеженности нравов.
Анелька Лядоховская и новые претендентки[ред.]
Неустрашимый штаб-офицер был в отчаянии. Из всех его ухищрений ровно ничего не выходило. Анархия царствовала в городе полная. Самого его сыскивали по городу, и за поимку назначено было награды алтын. Он уж подумывал, не лучше ли ему самому воспользоваться деньгами, явившись к толстомясой немке с повинною, как вдруг неожиданное обстоятельство дало делу совершенно новый оборот. Было свежее майское утро. Около деревянного домика суетились какие-то два парня и мазали дёгтем ворота. Увидев двух поляков, они смешались и спешили наутек, но были остановлены. Паны вспомнили, что в ветхом деревянном домике жила их компатриотка, содержавшая заезжий дом, и что хотя она не имела никаких прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
Этого последнего обстоятельства совершенно достаточно было, чтобы выставить новую претендентшу и сплести новую польскую интригу. В это время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они в один день сбросили с раската и утопили в реке целые десятки граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии чиновника. Несчастного чиновника увели в съезжую избу. Между тем Амалия Штокфиш распоряжалась; назначила с мещан по алтыну с каждого двора. Возвращаясь домой, она встретила на дороге помощника градоначальника, который гнал хворостиной гусей с луга.
Осада Дуньки-толстопятой и хаос в городе[ред.]
К вечеру полил такой сильный дождь, что улицы Глупова сделались на несколько часов непроходимыми. Благодаря этому обстоятельству ночь минула благополучно для всех, кроме злосчастного приезжего чиновника. Толстомясая немка, обманутая наружною тишиной, сочла себя вполне утвердившеюся. Между тем глуповцы мало-помалу начинали приходить в себя. Помощник градоначальника стал убеждать глуповцев удаляться немкиной злоехидной прелести. Беспутная Клемантинка продолжала сидеть в клетке на площади, и глуповцам в сладость было приходить дразнить её. Призадумались глуповцы над Клемантинкиными словами о том, что она градоначальническая дочь, а толстомясая — расхожая немка. Но торжество вольной немки приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум. Сильная рука польского пана крепко держала её за стан, а Нелька Лядоховская, разъярившись неслыханно, требовала к ответу. Решено было запереть её в одну клетку с беспутною Клемантинкой. К утру на другой день в клетке ничего, кроме смрадных их костей, уже не было.
Проснувшись, глуповцы с удивлением узнали о случившемся. Но к полудню слухи сделались ещё тревожнее. В пригородной солдатской слободе объявилась ещё претендентша, а в стрелецкой слободе такую же претензию заявила другая.
Обе основывали свои права на том, что и они не раз бывали у градоначальников для лакомства.
И Дунька, и Матрёнка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы... ловили молодых парней и прятали их в подполья, ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже ели.
Глуповцы просто обезумели от ужаса. Опять все побежали к колокольне, и сколько тут было перебито и перетоплено тел народных — того даже приблизительно сообразить невозможно. Началось общее судбище. К четырём часам пополудни загорелась съезжая изба; глуповцы кинулись туда и оцепенели, увидав, что приезжий из губернии чиновник сгорел весь без остатка. Тогда поймали Матрёнку-ноздрю и начали вежливенько топить её в реке, но Матрёнка только пускала в воде пузыри, а сообщников не выдала никого. Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело её не выгорело, она, под шумок, снова переехала в свой заезжий дом. Оставалась одна толстопятая Дунька, но с нею совладать было решительно невозможно.
Гибель Дуньки и прибытие нового градоначальника[ред.]
Был, по возмущении, уже день шестой. Тогда произошло зрелище умилительное и беспримерное. Глуповцы вдруг воспрянули духом и сами совершили скромный подвиг собственного спасения. Перебивши и перетопивши целую уйму народа, они основательно заключили, что теперь в Глупове крамольного греха не осталось. Решили действовать единодушно и прежде всего снестись с пригородами. Первый выступил на сцену неустрашимый штаб-офицер. Глуповцы прослезились и начали нудить помощника градоначальника, чтобы вновь принял бразды правления; но он, до поимки Дуньки, с твёрдостью от того отказался. Пригороды между тем один за другим слали в Глупов самые утешительные отписки. Все единодушно соглашались, что крамолу следует вырвать с корнем. Когда читалась одна из отписок, в толпе раздавались рыдания. Но Дунька не сдавалась. Она укрепилась на большом клоповном заводе и, вооружившись пушкой, стреляла из неё как из ружья. Решили обороняться от клопов варом. Так шло дело до вечера. Когда наступила ночь, осаждающие, благоразумно отступив, оставили у клоповного завода сторожевую цепь. Оказалось, однако, что стратагема с варом осталась не без последствий. Не находя пищи за пределами укрепления и раздражённые запахом человеческого мяса, клопы устремились внутрь искать удовлетворения своей кровожадности. В самую глухую полночь Глупов был потрясён неестественным воплем: то испускала дух толстопятая Дунька, изъеденная клопами.
Был, после начала возмущения, день седьмой. Глуповцы торжествовали.
Атаманам-молодцам было как-то не по себе... Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Наконец, в два часа пополудни седьмого дня он прибыл.
Он немедленно вышел на площадь к буянам и потребовал зачинщиков. Выдали двоих. Супруга нового начальника милостиво на все стороны кланялась. Так кончилось это бездельное и смеха достойное неистовство; кончилось и с тех пор не повторялось.