Дневник поездки на Иссык-Куль (Валиханов)
Очень краткое содержание[ред.]
Российская империя, апрель 1856 года. Военно-топографическая экспедиция полковника Хоментовского отправилась из Семипалатинска на Иссык-Куль через казахские степи.
Путь лежал через пикеты и станицы в солонцеватой степи. Экспедиция проехала через Аягуз, где встретила кочующих сартов, затем направилась по Капальскому тракту. На реке Аягуз стояла знаменитая могила Козу-Корпеча и Баян-Сулу — героев казахской поэмы о любви. Валиханов хотел осмотреть памятник, но непогода помешала.
Отряд двигался через горы Арганаты к реке Лепсе, затем к Чилику. По пути встречались древние курганы и могилы, свидетельствующие о прошлых кочевьях. Валиханов описывал растительность, животных, птиц и географические особенности местности.
Через горный проход Санташ экспедиция вышла к озеру Иссык-Куль. Валиханов записывал легенды о памятниках, встречал киргизских манапов, изучал их быт и обычаи. Он посетил аул влиятельного манапа Буранбая, наблюдал жизнь дикокаменных киргизов.
На обратном пути Валиханов решился пройти через опасный горный проход Чаты.
С высоты открывался вид на озеро Иссык-Куль. Озеро, сияя чистейшим кобальтом, сливалось с сиянием неба и дальним рельефом снежных гор, жаркое зноепалящее солнце бросало на долину... тени. Мы же стояли на вершине...
Проход оказался чрезвычайно труден: узкие тропы шли по краю пропасти, лошадь Валиханова сорвалась с обрыва, но осталась жива. Преодолев опасности, отряд благополучно вернулся через Талгар в укрепление Верное, завершив экспедицию в июне 1856 года.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Выезд из Семипалатинска и путь до Аягуза через степь[ред.]
18 апреля 1856 года из Семипалатинска отправилась военно-топографическая экспедиция под руководством полковника на Аягуз.
В составе экспедиции находился молодой казахский офицер и учёный-этнограф, которому было около 21 года.
Дорога через казачьи пикеты лежала в солонцеватой безводной степи. День выезда был тёплым, жаворонки пели свою обычную песню. В водянистых лугах встречались утки разных пород, особенно часто — турпан, или атайка, любящая солонцеватую воду. Из растений показывалась только обыкновенная кормовая трава, морковник и одуванчик. Таволожнику и карагану было много, но листья только распускались. Все пикеты по аягузскому тракту пользовались водой из колодцев — до Аягуза их было шесть.
От Аягуза к реке Чилик. Попытка осмотреть могилу Козы-Корпеша[ред.]
Ночью 20 апреля путешественники приехали в Аягуз — маленькую станицу, основанную в 1831 году, где находился окружной приказ для управления наймановскими родами. Вечером они оставили Аягуз и, переправившись через проток реки Аягузки, называемый Тумурза, по правому берегу реки через крутые каменистые береговые холмы к ночи приехали в первый пикет Капальского тракта — Старую Аягузку.
По Аягузке путешественники заметили больше жизни в природе. Вся степь была покрыта светлым ковром зелени. Листья на карагане, таволге и тальнике были уже распущены, и солнце грело более тёплым, южным огнём. Морковник покрывал все лощины между гор и был уже в росте. Берега реки, густо окаймлённые кустами жимолости, черемухи, тальника, между которыми высоко возвышались тополи, производили чрезвычайно приятное чувство после трёхдневной езды по солонцам.
Я очень люблю и восхищаюсь Аягузом, может быть, поэтическая легенда о любви прекрасной Баяны к золотоволосому Козу-Корпеч, действие которой происходило на этой реке, есть немаловажная к тому причина.
В десяти верстах от четвёртого пикета стояла знаменитая в киргизских поэмах могила Козу-Корпеча. Путешественники хорошо изучили поэму и хотели непременно осмотреть могилу. Они приказали ямщику ехать так, чтобы только утром при восходе солнца быть у могилы. Однако всю ночь шёл крупный дождь, лошади скользили по грязи и перебирались шажком. Когда ямщик объявил, что они подъехали к могиле, солнце тускло выходило из-за угрюмых туч, дождь шёл как прежде. Налево за рекой через верхи тополей виднелся остроконечный шпиль могилы — она казалась сложенной из красного кирпича. В такую погоду нечего было думать о чае и комфортабельном осмотре киргизского антика.
Путь через горы Арганаты к реке Лепсе и озеру Иссык-Куль[ред.]
От Карабатпака к Лепсе дорога шла объездом из-за разлива реки. Перед путешественниками лежала ровная солонцевато-грязная степь. Белые кусты чия рдели отдельными кочками. Там и сям росли колючие кусты ченгеля, боялыша, облепихи, джигдовника и кокпека. Так они ехали верст 25, пока не доехали до вершин хребта Арганаты. Здесь растительная природа местности совершенно изменилась. Склон хребта с более прочным грунтом был обросшим сплошным зелёным ковром морковника и травы, называемой казаками дикая редька.
Тут открылось течение Лепсы. Река брала начало из склона Алатавских гор и впадала в Балхаш. Вода в ней была глубока. По берегу её рос довольно густой лес — тополи, осиновый тальник, джида, жимолость. Устье же было покрыто густым и высоким камышом. В камышах этих бывало много разных птиц и попадались тигры. Климат долины реки Лепсы значительно разнился: в конце февраля там не было снега, и в страстную неделю к пасхе местные жители лакомились гусиными яйцами. Несколько лет тому назад река эта была границей русских владений на юге.
Переход через перевалы Согеты и Торайгыр в снегах[ред.]
15 мая путешественники ночевали на реке Чилике. Река брала начало из центральной возвышенности Алатавских гор и текла на восток до впадения речки Джиничке, потом текла на север до впадения в Или. Чилик имел течение довольно быстрое, воды в нём во всякое время года было довольно, и разливался он на довольно значительное пространство. Разливался он в конце июня от таяния горных снегов и продолжался до августа. Верхнее течение Чилика служило постоянным зимовьем для киргизов.
16 мая путешественники ночевали на горах Соготы при ключе Карабулак. От Чилика они направились на проход Сугульты — ущелье, разделяющее на западе гору Сугульты от горы Бугульты. Название Сугульты происходило от глагола сукмак — дуть. Там дули постоянно сильные ветры. Проход через ущелье был от сильных дождей взрыт и испорчен. Путешественники должны были поехать через другой путь на самую гору через ключ Карабулак и ключ Уйтас. День был дождливый и холодный.
Переход через три Мерке к долине Каркары[ред.]
17 мая они отправились на северный склон горы Торайгыр к перевалу Аир при ключе того же названия. С горы Соготы через горное плато с большим склоном на Торайгыр они прошли на перевал Аир, при самом входе в который дождь заставил их остановиться. Вечер был холодный, и ветер дул как осенний. Всю ночь шёл снег так сильно, что всё пространство от гор Алатавских до равнин Илийских белелось как зимой. Холод был сильный, все сидели в шубах и в юртах развели огонь. Холоду было на 5 градусов по Реомюру.
18 мая путешественники ночевали на южном склоне горы Торайгыр на урочище Сулу-Карачоке. Хотя перевал Аир не был так крут как Соготы, но огромные камни, лежащие по дороге, делали его невозможным для всякого перехода телег и арбы. Камень, составляющий основу утёсов этой горы, был песчаник, весьма хрупкий. По выходе из гор перед путешественниками открылась возвышенная к юго-западу и к горам Куулук долина. Долина эта ограничивалась на юго-востоке горами Куулук, на юге проходил Мерке, далее на юге — горы Алатау.
19 мая они ночевали на Первой Мерке. Когда путешественники поднялись на возвышенный перешеек, соединяющий горы Алатау с хребтом Куулук, перед ними открылась расщелина, высокий утёсистый лог. По дну его в виде тонкой ленты извивалась довольно быстрая речка Мерке. С высоты течение реки было живописно: по зелёному и ровному логу синелась речка, берега её были окаймлены с обеих сторон в виде аллеи ивами. На Мерке было очень много архаров и диких коз.
Остановка в долине Каркары. Описание местности и переговоры с родом бугу[ред.]
20 мая путешественники ночевали на реке Черганак. На Первой Мерке они должны были очищать снег, чтобы ставить юрту. К вечеру, хотя небо и очистилось от туч, был резкий северо-восточный ветер и было холодно. Утром они снялись. Снег покрывал всё пространство. День был хороший и солнечный. Как ни трудны были переходы через лощины трёх Мерке, но при усиленном и всеобщем содействии отряда артиллерия была благополучно поднята на лямках. Удивительный ландшафт представлял Чарын между утёсистых берегов при впадении Второй Мерке.
21 мая путешественники ночевали на речке Каркара. Река Чарын составлялась из следующих речек: собственно её начало — Чон-Каркара из гор Каркара. В неё впадала Джель-Каркара, которая брала начало из северо-западного склона горы, дававшей начало речке Сарыджаз. Речка Кегень брала начало из солонцов и текла на гору Куулук, где, соединяясь с Каркарой, называлась Чарыном. Долина Каркары ограничивалась на севере проходом через Темирлик, на северо-востоке — проходом трёх Мерке, на северо-запад — проходом Санташ в горах Киргизнен-Алатау.
Переход через перевал Санташ к озеру Иссык-Куль[ред.]
24 мая у путешественников были представители рода бугу: влиятельный старший манап подполковник, два других манапа, чон-бий отделения салмеке и другие влиятельные люди. Носился слух, что пишпекский фарманчи с 1500 человеками пришёл на Кутималды. Манап сарыбагышей был взят в плен, скот его разграблен.
25 мая путешественники ночевали на реке Тюп при проходе Санташ. Всё утро шли переговоры между дулатами и бугу. Было отправлено 10 казаков в аулы рода арык для сбора подвод. После обеда отряд снялся и пошёл на юго-запад на Санташ. От верховьев Каркары местность была ровна, корма обильны, растительность здесь была самая богатая: высокая трава, как говорили киргизы, достигала осенью до стремян всадника. Особенно замечательны были растения: мята и род камыша с листьями, как на джигаре.
С Аксу мы увидели снежные верхи Алатавских гор. Дальняя синева этих гор пестрела высоко... восходящее солнце разливало на них багрово-блестящий свет. Картина удивительная. Кийсыкауз сравнительно с Алатау казался травой...
Прибытие к реке Тюп. Курган Санташ и легенды о нём[ред.]
По выезде из ночлега направо путешественники имели небольшую возвышенность, продолжение гор Тобулды-Асу, налево — продолжение гор Каркара. Дорога шла по болотистому логу, из гор направо и налево шло множество ключей, которые, соединяясь, образовывали реку Ирсу, впадающую в Каркары. В двух верстах от озера лежало течение реки Тюп. Речка имела течение довольно быстрое, дно каменистое, берега её были покрыты ивой, черганаком и балгыном. В реке попадались рыбы.
Санташ — счётный камень. Проход этот получил своё название от груды камней, положенных в один курган. Высота кургана была в сажени в 3, окружность — саженей 35. Предание гласило, что когда эмир Темир-Курген отправился в Китай для взятия себе в гарем дочери императора, то приказал каждому своему воину положить в одно место по камню. По возвращении своём назад он велел всем солдатам взять по камню и положить на другое место. По оставшимся неподнятым камням он судил о своей потере.
Во всяком случае, для сооружения Санташского кургана нужно было много людей и много труда, и, конечно, он есть памятник, завещающий грядущим дням какой-нибудь знаменательный факт в жизни какого-нибудь... народа.
Движение вдоль южного берега Иссык-Куля. Певец и поэма о Манасе[ред.]
28 мая путешественники ночевали на реке Тюп, на южном конце прохода Санташ, при урочище Кенсай. Двумя верстами ниже их ночлега горы, направо и налево окаймляющие долину Санташа, начинали приближаться к самому берегу, почему и дорога становилась трудной. Весь путь лежал по косогору. По берегу росло много деревьев. Кустарники окружали берега реки густо и покрывали склоны гор. На Тасме были видны следы древних арыков, валов и рвов. Киргизы говорили, что по всему протяжению Тасмы шёл след арыка, по преданию, сделанного калмыцким ханом Бака-Манджу.
26 мая у путешественника был певец, дикокаменный киргиз. Он знал поэму Манас. Язык поэмы был гораздо понятливее разговорного. Манас, герой поэмы, был ногаец, бесстрашный охотник до сбора жён. Вся его жизнь состояла в драках и в искательстве красавиц.
Манас, герой поэмы — ногаец... Вся его жизнь состоит в драках и в искательстве красавиц. Только нрав его не совсем восточный — он часто ругает своего отца... обращается с ним очень и очень неделикатно. Это странно.
29 мая путешественники ночевали при урочище и речке Карабатпак. С Кенсу отряд снялся в 4 часа 5 минут и пришёл в половине 10-го на ночлег. Они шли по широкой долине, вдающейся склоном с иссык-кульской равнины на Санташ. Дорога шла всё по самой подошве гор. Трава здесь была бездельная для скота, но как корм растительность была превосходна. Они проехали много речек, впадающих в Тюп, которые истоками своими, прорезывая горы, образовывали проходы — асу.
Поездка в аул манапа Буранбая. Знакомство с дикокаменными киргизами[ред.]
1 июня путешественник отправился в аул манапа с одним из биев. Аул стоял на Джиргалане, верстах в 35 от их ночлега. Они проехали через брод Тюп почти при его устье и потом поднялись на возвышенную гряду Тасма, разделяющую долину Джиргалана от Тюпа. В полдень открылось перед ними течение речки и аулы в виде белых точек. Их было много. День был жаркий, солнце палило как на экваторе, нужно было отдохнуть. С этой целью они повернули в близкий аул. Хозяин аула, молодой человек, вышёл навстречу и сказал, что он сын манапа, имя ему Килич.
Им, как почётным гостям, принесли чаю, заваренного с солью в кувшине, вроде калмыцкого затурану. Потом подали кумыз. Мальчишки и киргизы со всего аула собрались около палатки в ожидании полакомиться бараньими костями. Женщины вообще их боялись и долго не выходили из своих юрт. Поехали дальше: на дороге попадались беспрестанно аулы, но живого существа нельзя было видеть, все бросались в юрты с криком: «Урус! Урус!» Чтобы отстранить подозрение и завлечь любопытство прекрасного пола, путешественник предложил киргизам затянуть киргизскую песню и сам оделся киргизским салом. Уловка эта увенчалась полным успехом; все бабы посыпались из юрт.
На месте, где указали аул манапа, они его не нашли. Долго блуждали, сделали вёрст 40 лишних и только к вечеру напали на пастуха, который и привёл их в ущелье, где на самой высоте на снежной линии они увидели вечерние огоньки киргизов. Им поставили юрту, дали чай и в заключение закололи барана. Через некоторое время явился сам манап и после обычного приветствия начал общий разговор о сарыбагышах. Путешественник хотел видеть юрту самого манапа. Тот сначала отговаривался, говоря, что его юрта мала, что всё его имущество разграблено сарыбагышами, но неотступная мольба победила его упорство.
Красота женщины у киргиз состоит: в округлённости и степени полноты тела, в лунообразном шаровидном овале лица и в красноте щёк, которые поэты их сравнивают с кровью, упавшею на белый снег.
Остановка на реке Кудорге. Описание долины и древних курганов[ред.]
4 июня отряд двинулся далее через три ключа, называемые Урукты, и стал на Третьей. Дорога от Карабатпака через все речки была удобна к езде всякого рода, даже колесной. Долина Кунгей от Сарыбулака постепенно заметно суживалась и имела ширину вёрст на 5. В верховьях Урукты, при самом выходе её из гор, стояли остатки древнего кургана. Курган этот сохранился ещё заметно. Он имел в окружности около квадратной версты; был окружён тремя стенами.
Если у киргизов есть своё художество, архитектура, то это, нет сомнения, есть архитектура монументальная, архитектура могил. По всей степи разбросаны остатки могил... из выжжённого и покрытого глазурью кирпича.
Могилы у дикокаменных киргизов вообще не были так хороши, как у казахов. Насыпи небольшие, несколько камней, просто палка, воткнутая в землю, показывала на место как на последнее жилище человека. Была у дикокаменных киргизов и великолепная могила — могила сына манапа из рода Атеке-сарыбагыша. Последний монумент лежал при устье Тюпа. Она была построена кашгарцем и потому давала понятие о кашгарской архитектуре могил.
Обратный путь через опасный перевал Чаты[ред.]
Числа июля путешественник решился оставить Иссык-Куль. Всё, что нужно было ему видеть и знать, уже было кончено. Простившись с добрыми сотоварищами по походу, он поехал обратно, имея в виду опасный и трудный проход Чаты. Чаты был открыт во все времена года, даже и тогда, когда в обильную снегом зиму и Санташ делался непроходимым. В качестве туриста путешественник искал приключений. Проехали обратно по пройденной прежде дороге до впадения Чаты в Тюп без приключений.
Вход в ущелье Чаты сначала был очень обширен, и подъём не крут. Они шли вверх по Чаты в направлении на северо-восток, до впадения притока в Чату, потом повернули на север, сделав несколько подъёмов, пошли на северо-восток, потом на север и поднялись на снежный верх гор. Когда по снегу, который был ещё так крепок, что поднимал их с лошадьми, они вышли на самый верх, воздух был здесь заметно холоден, ветер резок. С высоты открывался вид на озеро Иссык-Куль. Озеро, сияя чистейшим кобальтом, сливалось с сиянием неба и дальним рельефом снежных гор.
Обыкновенная дорога вследствие бывшего перед ними в горах снега была закрыта, и они шли по крутому кряжу гор, рискуя изъямом шеи. Мокрая от снега земля была скользка, лошади катились по ним, скользили, бросая копытами в овраг камни. Казаки должны были спешиться, между тем как привычные киргизы спокойно, бросив поводья, напевали песню. Несколько раз падали и скользили лошади, но благодаря аллаху скоро оправлялись и шли далее. Круглые полтора часа они перебирались по этому кряжу и наконец попали на прежнюю дорогу и стали спускаться.
Спуск был гораздо круче и более неудобен, нежели подъём. Спуск шёл по течению всей Чаты, она здесь, соединяясь с притоком с левой стороны, делалась более обширною и, протекая по узкому проходу, была довольно быстра. Начались еловые леса, и растительность начала разнообразиться и густеть. Далее тропинка поднялась выше. Внизу, саженях в 30, бурно катила свои волны Чаты, вверху громоздились гранитные обнажённые скалы, местами покрытые елями. Они приближались к самой трудной тропинке, которая должна была идти по самому краю отвесного обрыва саженей на 40 высоты.
Так, лавируя по тропинке, они дошли до знаменитого обрыва. По убеждению киргизов и по внушению рассудка они сошли с лошадей и прошлись пешком. Это место — огромный гранитный утёс, вдавшийся навесом в реку. Тропа лежала на самом обрыве, налево же поднимался другой утёс. Несмотря на эту трудность, Чаты был самый любимый проход. Со времени первого прохода батыра тут не было несчастий.
Возвращение через горы к укреплению Верное[ред.]
13 июня путешественники поднялись по направлению на северо-запад через маленький оголённый кряж и, прошедши верховье Чилика при самом его сгибе с запада на север, поднялись на плоскую горную возвышенность Джаланач, которая составляла удобное летнее кочевье. Подъём на эту гору был невозможен для колёс по своей крутости. С верха этих гор открывался вид на все окрестные взгорья. 15 июня вечером путешественник приехал в укрепление Верное.